Планета иной невозможности

Проект о невозможной встрече; не из-за отсутствия встречи как некой точки в месте пересечения географических, временных и фатальных траекторий, а по причине радикального несовпадения способов существования. Такую «не встречу» описывает роман Станислава Лема «Солярис». Концепция романа и русское издание, как материальный носитель, послужили материалом для создания артобъекта «Планета иной невозможности», который раскрывает логику несовпадения через эстетику строгой последовательности элементов формы.
В романе описываются попытки взаимодействия двух сущностей: земной и инопланетной. Можно представить, в качестве художественного допущения, что каждая из них обладает сознанием, но радикально разным. Вступая в коммуникацию друг с другом, существование земного сознания ставится под угрозу. Предположить, в чём заключается угроза, и почему взаимодействие героев невозможно, можно, рассматривая сознание героя и Соляриса как структуры, функционирующие по радикально разным внутренним законам.
Итак, в романе представлены две структуры сознания: земная (человеческая) и инопланетная (иная). Артобъект демонстрирует их зрителю как взаимовложенные в одну модель «иного мира» в виде планеты — поверхность её покрыта символическими элементами, а артобъект представлен как глобус.
Земная структура сознания представлена как расщеплённая на сознательную и скрытую от сознания части, что является основной ее характеристикой, в данном проекте.
Эту двойственность показывают элементы, сделанные из листов книги с помощью техники оригами в виде квадратов, имеющих по две складки, сложенные впритык друг к другу по диагонали, формируя, таким образом, небольшой просвет. Здесь скрытое представлено как место — через текст романа, скрытый в складках квадратов — место опыта, недоступного другому.
В просвете каждой бумажной детали находится ещё один элемент: небольшой чёрный кружок, выполненный из глянцевого материала, который переливается на свету, создавая динамику и подобие человеческого зрачка. Часть зрачков расположена под бумажными складками — в самой середине просвета, что создаёт эффект наблюдающего взгляда, но скрытого.
Сложенные бумажные элементы расположены на поверхности глобуса строго друг за другом, пропорционально уменьшаясь в размере к полюсам планеты, задавая ритм строгой последовательности. В результате стыки между бумажными элементами визуально напоминают геодезическую сеть.
Все эти визуальные находки: складки, просветы, зрачки и линии — создают впечатление структуры, упорядоченной как строгая система, представленная в виде чёткой геометрии и симметрии объекта и его элементов.
Инопланетная структура сознания демонстрируется через единственное свойство, доступное для восприятия — она содержит в себе нечто, что условно можно было бы назвать взглядом, от которого не скрыться. Солярис будто видит скрытое своих гостей и способен показать его им. В артобъекте, такого рода взгляд, представлен как зрачки, расположенные на поверхности бумажных элементов, – в местах стыков.
Взгляд, от которого не скрыться, сопряжён с темой безумия, которым пронизан роман, как следствием взаимодействия с инопланетным иным, имеющим доступ к скрытому измерению человека. В этом контексте геодезическая сеть планеты с россыпью зрачков — визуализация абсолютной прозрачности человеческого сознания для иной сущности. Сеть, с этой точки зрения, выступает как земное сознание, детерминированное полем Соляриса. Прежде скрытое определялось внутренним законом, теперь оно пронизано логикой иного, его структура «перепрошита» извне. В логике Соляриса всё скрытое становится явным. Поэтому сеть на глобусе обнажена, она на поверхности. Скрытое, земного сознания, представленное как текст и зрачок в складках бумажных элементов, словно просматривается Солярисом изнутри и транслируется наружу, сохраняя при этом форму скрытого, что показано с помощью зрачков, расположенных на поверхности глобуса определённым образом: строго на линиях сети. Такое выворачивание сокровенного выступает здесь как побочный эффект от столкновения двух сущностей и выглядит для человека как чистое безумие. 
В попытке все это объяснить, гости планеты используют единственно возможную для них «земную логику» и терпят неудачу. Человечексое сознание оказывается в ловушке собственной ограниченности. Здесь сеть предстает в другом контексте, и интерпретируется не как «перепрошитое» Солярисом скрытое и вынесенное вовне, а как визуальная форма ловушки.
Никакое знание о Солярисе невозможно, он совершенно непрозрачен для познания; он — воплощение абсолютной иноковости. Человек же в этом романе — воплощение абсолютной прозрачности для радикальной чужеродности.
В логике данного проекта субъектность человека мыслится как структура, невозможная без скрытого измерения; для Соляриса же иметь доступ к скрытому другого — такая же часть его структуры сознания, благодаря которой скрытое становится явным просто по факту присутствия иного. Именно в этом столкновении радикально разных структур, не с враждебной или доброй силой, а с логикой, в которой внутреннее невозможно — и заключена «невозможная встреча».